А есть ли сегодня перспективы у самой торфяной отрасли? Ответ на этот вопрос искала корреспондент «РГ».
В Госдуме прошли слушания проекта федерального закона «О добыче, транспортировке и использовании торфа». Как полагают эксперты, из-за роста цен на газ и уголь на внутреннем рынке возврат к альтернативному источнику энергии может стать актуальным. В ЦФО есть регионы, богатые месторождениями торфа. Корреспонденты «РГ» попытались выяснить, чего ждут здесь от принятия профильного закона и насколько его отсутствие мешает возродить производство биотоплива.
Для малой энергетики
Как свидетельствуют научные источники, во Владимирской области 217 месторождений торфа и огромные его запасы — до 170 миллионов тонн. Поэтому местные специалисты считают, что этому природному ископаемому нужно вернуть статус не только ценнейшего удобрения, но и топлива для малой энергетики.
В 80-е годы только в Гусь-Хрустальном районе работали два крупных торфопредприятия — Мезиновское и Гусевское. По узкоколейке фрезерный торф доставляли на станцию Комиссаровка, там его перегружали на широкую колею и отправляли на Шатурскую ГРЭС в Московской области. Кстати, в начале XX века существовал проект строительства электростанции на торфе и в самом Гусь-Хрустальном, но его реализации помешали революция и гражданская война. А когда построили ГРЭС в Шатуре, необходимость в дублере отпала.
Есть много направлений хозяйственного использования торфа, но главное, что это возобновляемый ресурс
Впрочем, в целом восемь торфопредприятий области работали не только на энергетику. Из двух миллионов тонн, добываемых за год, полтора миллиона потребляло сельское хозяйство. Лишь аграрии Суздальского района вывозили по 500 тысяч тонн торфа за сезон. Подстилка, компост, удобрения — таким был один из путей использования этих ресурсов для повышения эффективности АПК. Для хозяйств он не был дорогим, поскольку финансировался государством в рамках госпрограммы плодородия.
Но с помощью торфа можно не только топить котельные и удобрять почвы. Его используют, в частности, в качестве сорбентов, сырья для производства косметических препаратов. Есть масса других направлений хозяйственного использования торфа, но главное — это возобновляемый ресурс.
— С 1992 года общий уровень добычи торфа в области упал до 120 тысяч тонн, — рисует динамику отрасли директор ОАО «Владимирторф» Виктор Рубцов. — Добывали в основном для Шатуры, а в сельском хозяйстве его потребляли тепличные хозяйства. С 2000 года картина еще хуже: Шатура полностью отказалась от торфа и перешла на газ. Сегодня в области осталось два старых торфопредприятия — Мезиновское и Второвское. Однако в этом году они добычей не занимались, а охраняли площади и товар — 80 тонн торфа, которые лежали в караванах.
— Нужна госпрограмма, государственный закон о торфе, подкрепленный федеральным, региональным и местным финансированием. Только так можно навести порядок и получить эффект от этого богатства, — считает Анатолий Еськов, директор Всероссийского научно-исследовательского института торфа и органических удобрений (ВНИИПТИОУ), расположенного под Владимиром. — Когда в июле у нас состоялась научно-практическая конференция, ее участники написали официальное обращение к первому вице-премьеру Виктору Зубкову с конкретными предложениями, он отправил письмо в Академию наук, а оттуда оно пришло к нам. В итоге круг замкнулся — ничего не изменилось.
Действительно, зачем в отдаленные деревни на десять домов тянуть газовую ветку, затраты на которую никогда не окупятся, если вокруг полно дров и торфа?
— Нужна государственная поддержка: например, в Дании, если используешь биотопливо, государство доплачивает за незагрязнение среды, — говорит директор департамента лесного хозяйства Николай Белоусов.
В поселке Гусевский, где некогда работала крупнейшая торфокомпания региона и вокруг которого с завидным постоянством горят торфяники, не так давно открыли новое предприятие. Среди потребителей продукции — домовладельцы, два придорожных кафе в Гусь-Хрустальном районе, две турбазы под Владимиром. Договорились с областным начальством в качестве эксперимента в течение месяца топить брикетами две угольные котельные.
— Такое предприятие, как наше, стоит 300 миллионов рублей, — рассуждает предприниматель Михаил Бирюков. — На 25-30 миллиардов, которые предлагали потратить на затопление московских торфяников, можно построить сотню таких заводов по всей России.
Деньги под ногами
В Тверской области курс на освоение торфяных месторождений и возрождение мелиорации был взят после чудовищных лесных и торфяных пожаров, полыхавших минувшим летом. Значительная часть региона, что называется, стоит на болотах и торфяниках, которые едва ли не ежегодно отравляют жизнь и большим, и малым городам. После ликвидации мелиоративной службы ситуация стала невыносимой. В целях безопасности власти рассматривали возможность обводнения торфяников. Но, проанализировав ситуацию, специалисты пришли к выводу: затапливать торф водой — значит рубить сук, на котором сидишь.
В советские времена добычу этого полезного ископаемого (единственного, кроме дров, местного энергоносителя) в регионе вели с размахом. Правда, торф тогда шел в основном на производство удобрений, почвенных грунтов и топливных торфобрикетов. О масштабах развития отрасли свидетельствует такой факт: в 1958 году сюда был переведен Московский торфяной институт, ставший впоследствии Тверским государственным техническим университетом. Котельные и ТЭЦ здесь строили с расчетом на торфяное топливо. Для примера: ТЭЦ-3 областного центра может работать сразу на четырех видах топлива: газе, угле, мазуте и торфе, однако в настоящее время используют только газ и уголь. Даже транспортная инфраструктура была «заточена» под торфоразработки: некоторые районы просто испещрены железнодорожными узкоколейками. В настоящий момент разведанные запасы торфа в Тверской области превышают два миллиарда тонн (2784 месторождения). Власти региона так и говорят: нужно лишь нагнуться и поднять миллионы.
Поэтому осенью было принято стратегическое решение: возродить торфодобычу, развить переработку торфа и превратить и то и другое в отрасль региональной экономики. Заявляя об этом, власти в первую очередь хотят избавить область от ввозного топлива, цены на которое все время растут.
— Торф — отличное биотопливо, — заявил заместитель тверского губернатора Анатолий Боченков на научно-практической конференции по проблемам рационального использования торфа. — Сегодня в области насчитывается 2700 котельных. Ежегодно для их работы регион закупает 120 тысяч тонн угля, 110 тысяч тонн мазута, 130 тысяч кубических метров дров. На это уходят огромные суммы. Закупая привозное топливо, мы кормим другие регионы, но надо заботиться о себе.
Программу возрождения торфяного сектора экономики регион представил на Петербургском и Сочинском экономических форумах. И сразу появились первые результаты. В ноябре в Кимрском районе стартовала отгрузка торфобрикетов с первой очереди завода по производству биотоплива. Вскоре предприятие будет производить по 650 тонн торфяного топлива в месяц. Это немного, но даже при таких объемах оно обойдется дешевле, чем мазут, заявляют власти. Торфобрикетами будут обеспечивать небольшие и средние котельные региона.
В обозримом будущем планируется построить пять таких заводов. Интерес к программе проявили крупнейшие финансово-промышленные группы России. При этом чиновники оговариваются: на разработку торфяных месторождений и полный отказ от ввозного топлива (кроме газа, разумеется) уйдут годы. Серьезным препятствием становится, в частности, отсутствие специальной техники. В настоящее время ее можно купить только в Финляндии.
По узкой колее
Значительные запасы высококачественного торфа есть и в Рязанской области — на увлажненном равнинном севере региона и восточнее рек Мокша и Цна. По официальным данным, в регионе разведано 1062 месторождения с общими запасами в 222 миллиона тонн. И, как сообщают в областной Думе, рост инвестиционной активности в сфере добычи топливно-энергетических полезных ископаемых позволяет делать оптимистичным прогноз на 2013 год в части реализации проектов по добыче торфа.
Такой оптимизм во многом основан на подписанном еще в прошлом году соглашении о социально-экономическом сотрудничестве между правительством Рязанской области, Клепиковским муниципальным районом и двумя торфопредприятиями. Речь идет об эффективной реализации проекта по добыче до двухсот тысяч тонн торфа в год «с последующей глубокой переработкой и поставкой продукции агропредприятиям, населению и коммунально-бытовым организациям». Прогнозный объем инвестиций — 487,6 миллиона рублей. На проектную мощность здесь планируют выйти в течение трех лет.
Увы, на Рязанщине, как и в соседней Владимирской области, проблемы отрасли обострились после того, как на газ перешла Шатурская ГРЭС и был ликвидирован ряд торфодобывающих предприятий. Но теперь торф в регионе намерены добывать не только в качестве энергоносителя, но и для изготовления удобрений. Кстати, этим летом около поселка Болонь началось восстановление узкоколейной железной дороги — свидетельство серьезности намерений возродить в регионе торфопереработку.
Георгий Полтавченко, полномочный представитель президента РФ в ЦФО:
— В ЦФО, по-моему, только в Липецкой области нет торфяников. Уверен, что когда-нибудь мы ими займемся. И не потому, что это связано с пожарами, просто придет время, когда будут необходимы альтернативные источники энергии, помимо газа и нефти. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше.
Интереса нет
— Вы обязательно съездите, посмотрите, как рельсы на предприятии режут и увозят! Да как это можно, как?! — недоумевали жители поселка Октябрь Некоузского района, когда там начался демонтаж узкоколейки, ведущей к торфоразработкам. Здесь у всех с этим предприятием прямо или косвенно связана жизнь и, несмотря на очевидные экономические трудности в компании, надежда на лучшее никогда не исчезала. До лета 2016-го.
Зрелище и правда удручающее: там, где когда-то лежали рельсы, остались гнилые шпалы. Узкоколейку, по которой в советские годы вывозилось больше миллиона тонн торфа ежегодно, аккуратно разрезали на части, уложили на грузовики и вывезли. По словам директора Мокеиха-Зыбинского торфопредприятия Владислава Дудкина, — в другие подразделения корпорации, в которую входит и прекратившая деятельность компания.
А ведь сравнительно недавно, в 2011 году, на уровне бывшего губернатора области Сергея Вахрукова озвучивались такие грандиозные планы, что жителям поселков Октябрь и Мокеиха впору было прыгать от радости выше головы. Тогда контрольный пакет акций полуживого на тот момент предприятия купил индустриальный холдинг, специализирующийся на добыче и переработке торфа. Предполагалось, что здесь будет организован полный цикл производства — вплоть до превращения сырья в энергию и отправки тепла потребителям. Планировалось, что в Некоузском, Брейтовском, Угличском и Мышкинском районах муниципальные котельные будут переведены с угля и мазута на торф, а в Некоузском появится завод по изготовлению брикетов.
Но осенью 2011-го об этом было объявлено, а весной 2012-го губернатора Сергея Вахрукова сменил Сергей Ястребов. После этого торфяная тема как-то ушла с «повестки дня». Завод не построили, котельные на торф не перевели и никакого полного цикла никто не увидел. Как объяснили в областном департаменте охраны окружающей среды и природопользования — потому что на многие территории «пришел газ». А там, куда не пришел, большой экономической выгоды в переводе на торф не увидели. В итоге в последнее время мощнейшее когда-то предприятие работало в основном ради обеспечения топливом двух поселковых котельных — в Октябре и Мокеихе, а это, по признанию местных, «смешные объемы». Но главное — и такие поставки оплачивались с большим опозданием. Собственнику это надоело, и в конце концов два поселка лишились работодателя. И хотя трудоустроено на предприятии накануне его закрытия было всего около ста человек, оно до конца оставалось «поселкообразующим».
— Постоянные долги бюджета за потребленный в виде тепла торф привели к тому, что акционер принял решение: ему неинтересно работать в Ярославской области, — объяснил произошедшее Владислав Дудкин. — Бизнес должен зарабатывать деньги, а не решать социальные проблемы в районе и поселке. Он не должен затыкать дыры, возникающие по вине руководителей разного уровня. Предприятие могло бы работать, если бы в этом был заинтересован кто-нибудь, кроме акционера.
По данным департамента охраны окружающей среды и природопользования, в Ярославской области насчитывается 1250 торфяников суммарной емкостью 370 миллионов тонн. Из них промышленное значение имеет 931 месторождение. Но трудовая жизнь теплится всего на нескольких из них. Причем в 2015 году из шести предприятий, имеющих лицензию на право пользования недрами, четыре по разным причинам не добыли ничего. На одном — Ольховском в Переславском районе — выработано всего 500 тонн торфа, и это здесь последний торфяной «урожай», потому что в местный поселок провели газ. «Рекорд» же в 17,7 тысячи тонн (хотя еще в 2005 году было 137 тысяч!) поставлен на Мокеиха-Зыбинском месторождении, судьба которого тоже уже решена.
Мы позвонили директору фирмы, имеющей лицензию на добычу торфа на переславском месторождении Ляхово-Озерко. Нет, говорит, этим больше заниматься не будем, невыгодно. Хотя специализация компании была, в общем, самой несложной: полезное ископаемое добывалось и развозилось грузовиками для нужд садоводов и сельхозпредприятий.
Из шести предприятий имеющих лицензию на право пользования недрами, четыре по разным причинам не добыли ничего
Есть, правда, и обнадеживающая информация. В региональном департаменте природопользования рассказали, что фирма, получившая участок на Вареговском месторождении в Большесельском районе, готовит техпроект по добыче торфа для приготовления грунтов. К слову, в соседней Владимирской области этим занимаются не первый год — на заводе в Собинском районе. Наращивают производство грунтов и в Костромской области, на Буйском химзаводе. В конце июля выяснилось даже, что местному предприятию не хватает сырья, и на совещании в администрации региона перед ООО «Костромарегионторф» была поставлена задача решить эту проблему.
От торфогрунта до активированного угля
По мнению директора департамента природопользования и охраны окружающей среды Владимирской области Алексея Мигачева, производство торфогрунтов для приусадебных участков — сегодня самое перспективное направление. Объемы там, конечно, не такие, как в случае с топливным торфом. Но, кроме обеспечения занятости населения, даже некрупная действующая разработка решает еще одну существенную проблему — спасает торфяник от пожара. Потому что он оказывается под надзором. Инвесторов стоит «затаскивать» в регион, по мнению Алексея Мигачева, хотя бы только ради этой составляющей.
И их сюда именно затаскивают. Питерцев, построивших в области завод по производству торфогрунтов, зазывали три года. А сейчас «созрели» москвичи, задумавшие обустроить питомник по выращиванию декоративных растений, которые пока завозят в Россию только из Польши и Голландии. Владимирские власти планируют предоставить новому инвестору торфяник, и к 2018 году в области должен появиться очередной завод, а в 2019-м — сам питомник.
Кстати, владельцы Мокеиха-Зыбинского торфопредприятия после закрытия ярославской площадки намерены тоже сосредоточиться на владимирской, где, по их мнению, «инвестиционный климат лучше». Здесь у них есть линии по производству торфяных брикетов и предприятие, выпускающее натуральные удобрения: в том числе агрогрунты, торфосмеси и гуматы.
В отличие от Ярославской области, где торфяную котельную в Мокеихе сейчас спешно переоборудуют под мазут (в районе даже введен режим повышенной готовности, чтобы успеть к отопительному сезону), во Владимирской на торфе работают несколько котельных — в небольших поселениях, где нет газа. Но, по признанию Алексея Мигачева, и здесь «эта тема живет трудно», потому что «несколькими маленькими котельными инвесторам сложно окупить деятельность предприятия, требующего больших финансовых вливаний».
«Энергетика на торфе в России при дешевом газе практически не работает», — сетует директор департамента. И думает о других вариантах использования «подножного сырья». Например, сейчас вместе с новосибирскими учеными владимирцы обсуждают вопрос о производстве из торфа активированного угля, который сегодня в основном делается в Индии из скорлупы кокосовых орехов. А в Прибалтике, со слов Алексея Мигачева, пользуются спросом санатории с торфяными ваннами, обладающими лечебным эффектом.
— Направлений много, — уверен он. — Просто заниматься надо, науку подключать и бизнес.
Владимир Панов, исполнительный директор Восточно-Европейского института торфяного дела:
— Выдающиеся объемы добычи торфа советского периода не оправдали вложенных государством затрат. Сегодня отрасль на пути к своему естественному уровню — в 50 раз меньше пика добычи в СССР. Ее развитие было гипертрофированным, и поэтому столь болезненно происходит адаптация к нынешним экономическим условиям. Ускорили преждевременный спад отрасли в начале 1990-х годов скоротечная приватизация и отсутствие стимулирующего экспорта. Дополнительно ситуация осложнилась переводом торфа в разряд местных видов сырья. Эта мера подвела черту под существованием торфяной промышленности. Однако попытки разработать региональные законы об использовании торфа не увенчались успехом. Вероятно, из-за «несвоевременного» лоббирования бюджетного инвестирования в эту отрасль не получил пока поддержки и проект федерального закона.
Еще одна проблема — отсутствие специалистов. «Новые» хозяева редко понимают тонкости и пытаются сэкономить на технологиях и ускорить процессы добычи, что приводит к смене собственников. Кроме того, требуется обновление техники, а она сегодня в основном импортная. Вложения в новые компании еще оправданны, а старые, особенно на больших площадях, нерентабельны. Закрываются, как правило, «советские» торфопредприятия с их сложной инфраструктурой, потому что привычные потребители торфа ушли. Причина — наличие газа, угольное и мазутное лобби в региональных администрациях. Газ удобнее и стабильнее даже при более высоких ценах.
ГПО Белтопгаз Торфяная отрасль современность и перспектива развития
