Анализ деятельности партий, участвовавших в российских общенациональных выборах 1993–1996 годов. Место отдельных организаций на арене межпартийного соревнования. Участие избирательных объединений в думских выборах. Выборы в думу 1993 и 1995 годов.
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ И ЭЛЕКТОРАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА В 1993-1995 гг
Настоящая работа посвящена анализу деятельности партий, участвовавших в российских общенациональных выборах 1993-1996 гг. Такой анализ невозможен без подробного описания партии уже по той причине, что в России, с ее чрезвычайно высоким уровнем политической фрагментации, даже малые партии оказывают влияние на электоральные исходы. При описании места отдельных организаций на арене межпартийного соревнования я буду опираться на характеристики, введенные в предыдущей главе, но в несколько модифицированном виде.
Дополнительное соображение в пользу такого подхода состоит в том, что националисты — это не единственная категория российских политиков, избегающих артикуляции сколько-нибудь ясных программ социально-экономического развития в общероссийском масштабе. Не в меньшей мере это относится к различным организациям корпоративного тина, “простого представительства” и вообще к квазиполитическим группам. Именно такого рода партии я буду именовать “центром”. Таким образом, вырисовывается следующая классификация участников российского электорального процесса.
Правые (категория, включающая в себя проправительственные партии и “демократическую оппозицию”).
Центр (умеренная оппозиция и квазиполитические группы).
Следует подчеркнуть, что такая классификация применима преимущественно для решения дескриптивных задач, но не для анализа российской электоральной политики в широком сравнительном контексте. Сравнительный анализ требует разработки теоретически фундированных типологий, адаптированных к особым познавательным целям (литература изобилует классификациями российских партий; см. : Бунин, 1994; Колосов, 1995; Макфол, 1994; Михайловская и Кузьминский, 1994; Салмин, 1994; Андреев, 1997; Чугров, 1996; Голосов, 1997; Головин, 1997; Холодковский, 1995, 1997; Коргунюк и Заславский, 1996; Майорова, 1997; Олещук и Павленко, 1997; Шейнис, 1997; Тимошенко, 1996; Urban, 1997; Голосов, 1999). К тому же предложенная выше классификация (как и любая другая) статична и игнорирует идеологическую эволюцию партий, которая в ряде случаев была весьма существенной, а также изобилующие промежуточные случаи. Наконец, некоторые из российских партий с трудом укладываются в какие бы то ни было классификационные рамки. Таким образом, не следует приписывать классификации больших познавательных возможностей. Ее основная задача — первичное упорядочение Материала. Тем более необходимо дополнить классификационные характеристики содержательными (хотя и по необходимости краткими) описаниями отдельных организаций.
Думские выборы 1993 г
В предыдущей главе уже затрагивалась организационная предыстория “партии власти” образца 1993 г. , избирательного объединения “Выбор России”. Учредительный съезд объединения состоялся в октябре 1993 г. Лидером “Выбора России” был избран один из ведущих деятелей “правительства реформ” — Е. Гайдар. Формальными учредителями объединения стали созданное незадолго до того движение под тем же названием и “Демократическая Россия”, а также ряд корпоративных организаций и мелких партий демократической ориентации. Таким образом, как будто была реализована цель сочетания государственных ресурсов с организационным наследием “демократического движения” (Васильева, 1994). Список “Выбора России” пестрил именами чиновников — не только московских, но и провинциальных. В список вошли и известные на местах демократы. Для обеих сторон это сосуществование было чревато проблемами. Региональное начальство, как правило, относилось к организационным способностям и ресурсам демократов с плохо скрываемым скепсисом. Партнеры по объединению платили начальству тем же, не без оснований подозревая его в отсутствии демократических убеждений. С практической точки зрения, присутствие множества чиновников в списке “Выбора России” ставило активистов “Демократической России” и мелких демократических партий в крайне невыгодное положение. На самом деле, партийные активисты составляли лишь семь процентов списка (Колосов, 1995: 18). Ни один из основных компонентов Выбора России не обладал большим потенциалом в области публичной электоральной политики. Обремененные своими повседневными обязанностями, администраторы не уделяли большого внимания думской кампании. В конце концов, они и так уже были у власти. Упадок “демократического движения” и общее падение его популярности тоже не способствовали успеху объединения.
Третья правая партия на выборах 1993 г. , Российское движение демократических реформ, была продуктом описанных в предыдущей главе административных усилий Г. Попова. После того как большинство региональных лидеров, за исключением мэра Санкт-Петербурга А. Собчака, отказались от сотрудничества с Поповым в пользу более перспективных “партий власти” — “Выбора России” и ПРЕС, — Попов применил иную “избирательную технологию”, заполнив список РДДР именами знаменитостей вроде актера О. Басилашвили, известного врача-офтальмолога С. Федорова и эстрадного певца О. Газманова. Не очень ясно сформулированная идеология РДДР образца 1993 г. может быть с долей условности определена как “основная демократическая” с некоторой долей оппозиционности властям. Десять мелких правых партий не сумели зарегистрировать свои списки. В их числе были избирательный блок “Август”, состоявший из Партии экономической свободы и Партии конституционных демократов; Молодые республиканцы (молодежная организация РПРФ); объединявшая ветеранов афганской войны Народно-патриотическая партия; четыре существовавшие ранее “диванные партии” (Республиканская гуманитарная партия. Консервативная партия, Европейская либерально-демократическая партия и Российская христианско-демократическая партия); а также созданные в процессе подготовки к выборам движения “Альтернатива”, “Ассоциация независимых профессионалов” и “За политико-правовые реформы и свободу торговли”.
Демократическая партия России сумела собрать свои подписи и самостоятельно принять участие в кампании 1993 г. Более того, выдвинутый ДПР список в основном и состоял из имен ее активистов (Колосов, 1995: 16). Это значило, что, в отличие от других вышедших из недр “демократического движения” партий, ДПР отчасти преуспела в сохранении своих организационных структур. Никаких иных ресурсов в распоряжении партии, однако, не было. Чтобы компенсировать этот недостаток, руководство ДПР пошло на идеологический маневр, который в краткосрочной перспективе оказался выигрышным. Опытный публичный политик и оратор, Травкин, тем не менее, ушел на второй план и не очень активно участвовал в кампании. Вместо него главным представителем партии на телевидении стал популярный кинорежиссер С. Говорухин. На выступлениях Говорухина никак не сказывалось то, что программа ДПР хранила верность установкам “основной демократической” идеологии. Основное внимание уделялось ожесточенной критике правящих кругов, которые, по словам Говорухина, несли ответственность за “криминализацию” страны. Это придавало кампании ДПР оттенок радикального национализма. Для части избирателей, однако, имидж ДПР по-прежнему соответствовал ее названию. Таким образом, стратегия партии состояла в стремлении выиграть, опираясь как на свою традицию (которая, несомненно, была вполне “демократической”), так и на новообретенный национализм. Сочетание этих крайностей и позволяет характеризовать ДПР образца 1993 г. как часть политического “центра”.
Другие “центристы” определяли свои потенциальные базы поддержки более специфическими способами. Движение “Женщины России” опиралось на то немногое, что к 1993 г. осталось от некогда разветвленной сети женсоветов, организованных в 1988-1989 гг. в рамках горбачевской политической мобилизации. В программе Движения, впрочем, специфические проблемы российских женщин занимали довольно скромное место. Некоторые наблюдатели отмечают, что подлинной причиной создания движения послужила идея о том, что “Женщины России” могли бы оттянуть на себя часть голосов оппозиционно настроенных женщин. Если это предположение соответствует действительности, то оно применимо и к “Достоинству и милосердию” — организации, претендовавшей на представительство интересов ветеранов и пенсионеров и объединявшей их сохранившиеся с советских времен организации. Весьма своеобразной была организационная база Конструктивного экологического движения “Кедр”, оказавшегося политическим продолжением сети санэпидемстанций. В то же время организация, объединившая идеологически ангажированных поборников защиты окружающей среды. Российская партия зеленых, не смогла зарегистрировать свой список (Писарева, 1994). Такая же судьба постигла еще две группы, претендовавшие на представительство специальных интересов, — Российский союз местного самоуправления и Союз МЖК России.
Трудно сказать, в какой мере ЛДПР образца осени 1993 г. была организованной политической партией. Хотя некоторые наблюдатели утверждают, что часть созданных в 1991 г. региональных организаций дожила до думских выборов (Rahr, 1993: 6), основательно документированы лишь немногие такие случаи. Отсутствие организационной базы сказалось, например, на списке ЛДПР, в котором с ее активистами и родственниками Жириновского соседствовал целый ряд людей, не имевших к партии никакого отношения — иногда даже членов Коммунистической партии. Однако в распоряжении Жириновского оставался другой ресурс — недоброжелательное внимание проправительственных средств массовой информации, не прекращавшееся и в 1991-1993 гг. , когда из лидера ЛДПР лепили персонификацию “русского фашизма”. Этот сомнительный ресурс был блестяще реализован Жириновским в ходе избирательной кампании, когда его эксцентричные выступления на телевидении привлекли широкое внимание. Следует, однако, заметить, что, при всей оригинальности своего политического стиля, Жириновскому удалось донести до своих потенциальных избирателей образ некоммунистического, но при этом последовательно оппозиционного политика. Свою роль в успехе ЛДПР сыграло и отсутствие идеологически сходных конкурентов (Golosov, 1996: 65-67; см. также: Березовский, 1994; Макаркин, 1994), а также предпринятые Жириновским уже в ходе кампании усилия по организационному восстановлению партии.
Осторожная линия КПРФ проявилась и в том, что она практически отказалась от борьбы за свой (как показали дальнейшие выборы, потенциально весьма значительный) сельский электорат, полностью предоставив его в распоряжение Аграрной партии России. Поддержка коммунистов и собственные ресурсы позволяли АПР надеяться на успех, а это означало, что КПРФ приобретала важного союзника в Думе, не привлекая особенного внимания к собственной кампании. Действительно, программа АПР мало отличалась от коммунистической. Одно из программных требований КПРФ было, впрочем, особенно важным для аграриев: отказ от введения частной собственности на землю (Емелин и Хайрюзов, 1994; Тимошенко, 1995).
Таблица 1. Участие избирательных объединений в думских выборах 1993 г.
Политическая тенденция
Собирали подписи
Зарегистрировали списки
Преодолели 5%-ный порог
Правые
15
4
3
Центр
11
6
2
Националисты
6
1
1
Левые
3
7
2
Всего
35
13
8
Думские выборы 1995 г
Распад “Выбора России” происходил как в Думе, так и за ее стенами. Сразу после созыва парламента несколько демократов, избранных в одномандатных округах, организовали фракцию “Либерально-демократический союз 12 декабря”. В эту фракцию вскоре стали вступать перебежчики из “Выбора России” — такие, как бывший министр финансов Б. Федоров, который вскоре ее и возглавил. В конце 1994 г. “Либерально-демократический союз” раскололся по вопросу о чеченской войне: Федоров, в отличие от основательницы фракции И. Хакамады, оказался “ястребом”. Из этого конфликта вышли две организации, участвовавшие в выборах 1995 г. : “Вперед, Россия!” Федорова и “Общее дело” Хакамады. Целью Федорова было создание хорошо организованной, идеологической партии “демократов-патриотов”, в то время как “Общее дело” отличалось практически полным отсутствием организационной структуры и весьма расплывчатой программой, центральное место в которой занимало требование об изменении избирательной системы. Во главе списка “Общего дела” стояли, помимо самой Хакамады, кинорежиссер и космонавт.
Еще один депутат Думы от “Выбора России” возглавил избирательное объединение “Христианско-демократический союз — Христиане России”. Несколько покинувших несостоявшуюся “партию власти” лидеров “демократического движения” участвовали в создании блока Демократическая Россия и свободные профсоюзы, список которого, впрочем, не был зарегистрирован. Еще три организации, претендовавшие на наследие “Выбора России” — Блок независимых, Федерально-демократическое движение и Блок-89 — приняли участие в выборах. Надо заметить, что две группы, безуспешно собиравшие подписи в 1993 г. — Российская христианско-демократическая партия и Ассоциация независимых профессионалов, — стали соучредителями соответственно “христианского блока” и Блока-89.
Возникновение массы новых партий, зачастую выдвигавших ту или иную версию “демократической альтернативы” политике правительства, создавало некоторые проблемы для “Яблока”. В течение 1994 г. его покинули все партии, формально участвовавшие в учреждении блока. И действительно, роль лидеров этих партий в руководстве “Яблока” была минимальной. Однако часть рядовых членов РПРФ и СДПР не последовала за лидерами и предпочла остаться под началом Явлинского. Это способствовало постепенному развитию собственной организационной базы “Яблока”. В январе 1995 г. оно было объявлено “всероссийским общественным объединением”, в котором могли состоять как индивидуальные члены, так и коллективные — общенациональные или региональные партии. Рыхлостью своей структуры “Яблоко” напоминало некоторые организации 1990-1991 гг. , но политическая мобилизация, которая могла бы привлечь новых членов и укрепить организацию, уже прошла. В этих условиях создать жизнеспособные отделения “Яблока” удалось лишь в немногих регионах — например, в Санкт-Петербурге (Горный, 1996). По оценке В. Гельмана, в 1995 г. число таких регионов не превышало 10-12 (Гельман, 1995: 57). Последовательно проводившаяся руководством “Яблока” линия “демократической оппозиции” Ельцину практически исключала возможность его эффективного сотрудничества с другими правыми партиями — прежде всего с “Демократическим выбором России” и НДР.
Отдельную разновидность “демократической оппозиции” представляли собой те организации, которые пытались придать “основной демократической” идеологии некоторый оттенок левизны. Две из них были генетически связаны с Российским движением демократических реформ. Совершив очередной политический маневр, Г. Попов начал представлять себя социал-демократом, преследовавшим цель возрождения демократического рабочего движения в России. В этом качестве Попов привлек к союзу с РДДР уже существовавший Социал-демократический союз (в свою очередь, объединявший один из осколков “партии Руцкого”, фракцию СДПР и ряд мелких групп) и молодежную организацию СДПР. Новый блок был назван просто “Социал-демократы”. Офтальмолог-предприниматель С. Федоров вышел из РДДР и создал собственную Партию народного самоуправления, вскоре переименованную в Партию самоуправления трудящихся (ПСТ). Идеология ПСТ сочетала элементы либерализма (в частности, антибюрократическую риторику) со своеобразной версией “кооперативного социализма”, источником которой послужила, наряду с “идеями молодого Маркса”, предпринимательская практика самого Федорова. Небольшой блок сходной идеологической ориентации собирал подписи под длинным и неудобоваримым названием Трудовые коллективы и зеленые — за ССР (Союз совладельцев России).
К тому же ИБИР не смог предложить избирателям сколько-нибудь последовательной и содержательной программы. Отчасти это было связано с тем, что наиболее видные идеологи “российского центризма” инвестировали свои усилия в организацию, которая, после длительного заигрывания с Рыбкиным, так и не вступила в его блок “Мое Отечество”. Впрочем, и здесь воображения “центристов” хватило в основном на призывы к экономическому протекционизму. Порвав с Рыбкиным, лидеры официальных профсоюзов объединились с остатками политической машины А. Вольского (а также с Всероссийским обществом слепых) в еще один “центристский” блок- Профсоюзы и промышленники России — Союз труда (Тарасов, 1996). Поскольку в программе блока говорилось о защите интересов как директорского корпуса, так и рабочих, некоторые наблюдатели окрестили его “союзом труда и капитала”. Сходной была и программа блока Тихонов — Туполев — Тихонов. С некоторой долей условности к центристам можно отнести и блок “За Родину!” Во главе этого блока, риторика которого широко эксплуатировала некоторые традиционные для националистов темы (Прусс, 1997), стоял бывший глава Госкомимущества В. Полеванов. Некоторые наблюдатели отмечали, что полевановский блок был еще одним “умеренно-националистическим” элементом плана, породившего НДР и ИБИР. И действительно, организационную основу блока составили такие последовательно лояльные власти группы, как Народно-патриотическая партия.
К примеру, депутат Думы А. Волков сумел создать и вывести на предвыборную арену сразу два блока. Оба носили чрезвычайно длинные названия: один — “Предвыборный блок, включающий руководителей Партии защиты пенсионеров и ветеранов, Партии искоренения преступности — законности и порядка, Партии защиты здравоохранения, образования, науки и культуры, Партии защиты молодежи, Объединения свободных профсоюзов, Партии справедливости, Партии охраны природы” (“30 слов” или “Блок Джуны”), а другой — “Предвыборный блок, включающий руководителей Партии защиты детей (Мира, Добра и Счастья), Партии “Русские женщины”, Партии православных (Веры, надежды, любви), Народной христианско-монархической партии, Партии за союз славянских народов, Партии сельских тружеников “Земля-матушка”, Партии защиты инвалидов, Партии пострадавших от властей и обездоленных” (“38 слов” или “Дело Петра 1”), В действительности, ни одна из перечисленных в этих названиях партий никогда не существовала, формальными учредителями блоков были совсем другие организации, а списки включали, наряду с немногими знаменитостями вроде Е. Давиташвили (Джуны), родственников и друзей самого Волкова. Ясно, что цели создания блоков не были, строго говоря, политическими.
Организационные усилия Жириновского попытался имитировать его конкурент в борьбе за националистически настроенных избирателей — бывший вице-президент А. Руцкой. Он утверждал, что в 1993 г. Жириновский сумел “украсть” эти голоса лишь потому, что сам Руцкой находился и тюрьме (Соловей, 19966). Теперь, чтобы исправить этот недостаток, Руцкой приступил к строительству собственного движения, получившего название “Держава”. Однако время для этого начинания, похоже, было упущено: у Руцкого отсутствовала собственная организационная база. Остатки Демократической партии коммунистов России — Народной партии “Свободная Россия” не были сколько-нибудь серьезным ресурсом, да и идеологическая эволюция Руцкого вызывала у многих ее активистов в лучшем случае недоумение. Полагаться на них, стало быть, не приходилось. Это стимулировало Руцкого, который, подобно Жириновскому, постоянно разъезжал но регионам, создавая организации “Державы”, искать поддержки у существовавших ранее националистических групп (включая отколовшуюся от ЛДПР группу “Возрождение державы”, КДП-ПНС И РХДД, к тому времени переименованное в Российское христианское державное движение). Кое-где под знаменем “Державы” собрались и остатки “Памяти”. Однако сосуществование Руцкого с новыми союзниками оказалось далеко не идиллическим. В самом начале кампании многие из них, обвинив Руцкого в связях с преступностью (представителей которой было, по их мнению, слишком много в составленном Руцким списке), покинули движение. Для имиджа организации, строившей свою риторику на “христианской нравственности” и обещаниях бороться за правопорядок, это было сокрушительным ударом, от которого она не смогла оправиться. Такова была цена, заплаченная Руцким за недальновидную попытку создать централизованную партийную структуру из разнородных остатков “неформального движения”.
Для лидеров Коммунистической партии Российской Федерации, в отличие от практически всех остальных участников выборов 1995 г. , партийное строительство не составляло большой проблемы. Кроме того, для упрочения своих позиций КПРФ имела возможность обойти путем идеологического маневрирования ЛДПР. Именно к этому свелась стратегия руководства партии в промежутке между выборами 1993 и 1995 гг. (Холмская, 1997; Urban and Solovei, 1997). Правда, обстоятельства, располагавшие к идеологической ригидности, сохранялись. Есть данные, свидетельствующие о глухом недовольстве ряда региональных организаций КПРФ ее идеологической эволюцией (Российский сборник, 1995: 87). Однако угроза их отхода от КПРФ ослабла.
В результате выборов 1993 г. КПРФ настолько укрепила свой имидж “настоящей” коммунистической партии, что для носителей коллективных стимулов к активизму стало критически важно оставаться в ее рядах. В то же время превращение КПРФ в одну из крупнейших парламентских фракций, а ее руководства — в часть политического истеблишмента (Гельман, 1996), существенно повысили роль селективных стимулов в организационном развитии партии. КПРФ стала привлекательной для “политических предпринимателей”, которых, естественно, не очень заботила ее идеологическая невинность. Эта констелляция факторов способствовала довольно широкомасштабному идеологическому сдвигу, пережитому КПРФ в 1994-1995 гг. Его направление было задано не только и не столько предысторией зюгановского сотрудничества с “националистами”, сколько тем очевидным фактом, что выгодность именно этой идеологической ниши была доказана итогами выборов 1993 г. (Golosov, 1998a).
Таким образом, идеологическая стратегия КПРФ может быть охарактеризована как попытка вторгнуться в “националистический” сегмент политического спектра. Основным конкурентом коммунистов, естественно, оказывалась ЛДПР. Однако были и другие претенденты на выигрышную идеологическую нишу. К их числу относился блок “Власть — народу!”, оформление которого произошло в августе 1995 г. К числу наиболее широковещательных проектов такого рода относился Конгресс русских общин (КРО). Это эфемерное объединение было создано на основе ряда существовавших ранее групп, наиболее заметной из которых был националистический РОС С. Бабурина, и возглавлено бывшим главой советского правительства Н. Рыжковым. Идеология “Власти — народу!” была весьма аморфной хотя бы потому, что манифестированные установки двух ее лидеров заметно расходились между собой. Принятая наблюдателями общая характеристика этой идеологии как “левонационалистической” представляется, однако, достаточно корректной. Разумеется, ни РОС, ни личные связи Рыжкова не были достаточными для превращения “Власти — народу!” в эффективную всероссийскую организацию. Тем не менее в какой-то степени такая организация была создана за счет местных нотаблей, строивших свой имидж на оппозиции центральным и/или региональным властям, но не желавших входить в жесткую иерархическую структуру КПРФ и подчиняться какой бы то ни было регламентации своей деятельности (Колосов и Туровский, 1996). Иногда они располагали собственными политическими машинами, вроде созданного Н. Кондратенко движения “Отечество” в Краснодарском крае. Для данного рода “политических предпринимателей” вполне подходила предложенная создателями “Власти — народу!” организационная структура — или, точнее, отсутствие таковой.
Табл. 2 представляет в обобщенном виде данные об участии избирательных объединений в кампании 1995 г. По сравнению с 1993 г. , количество добивавшихся регистрации своих списков объединений почти удвоилось, в то время как число достигших этой цели возросло более чем втрое. Отчасти это объясняется внезапностью и быстротечностью кампании 1993 г. , а также сознательным или вынужденным неучастием в ней целого ряда партий. В то же время ясно то, что к 1995 г. акторы политического процесса стали более отчетливо сознавать как цену участия в выборах, так и возможный выигрыш. Часть из них, как свидетельствуют случаи “30” и “38 слов”, вообще не ставили перед собой задачи максимизации полученных голосов (Беляева, 1996). Возможно, в этом причина того, почему “центр”, при всей скромности результатов, полученных им в 1993 г. , остался весьма популярной политической нишей. Неопределенность структуры политических возможностей на правом фланге была, безусловно, усилена дезинтеграцией основной партии — “Выбора России”. В результате и здесь возрос уровень фрагментации (Голосов, 1998). Рост фрагментации среди националистов можно связать с вполне выраженным у некоторых из них желанием “вернуть” голоса, выигранные в 1993 г. ЛДПР. Однако это стремление явно не согласовывалось со скромными ресурсами новых организаций, многие из которых просто не смогли зарегистрировать свои списки. Наконец, на электоральную арену смогли пробиться лишь два новых объединения левой ориентации. Думается, причиной этому послужило организационное превосходство КПРФ над всеми конкурентами в борьбе за левый электорат (Golosov, 1998b).
Политическая тенденция
Собирали подписи
Зарегистрировали списки
Преодолели 5%-ный порог
Правые
22
16
2
Центр
26
17
0
Националисты
13
6
1
Левые
7
4
1
Всего
68
43
4